Ханна

автор: Мэлаки Уитакер

Часть 1

Ханне было семнадцать, и она сама приготовила почти весь этот взвод выпечки, который ровными рядами выстроился на буфете. Она смотрела на него, и ее румяное лицо светилось гордостью. На ней было голубое платье и белый передник, волосы спадали золотистым водопадом до талии.

Праздник должен был выйти на славу. Были приглашены все девочки из воскресной школы, и еще четверо самых воспитанных мальчиков. Среди них должен был быть один молодой человек, Томас Генри Смитсон, тот, над которым все девочки втайне посмеивались. И в самом деле, он был слишком добросовестен, слишком неуклюже вежлив для чего бы то ни было. Его шляпа всегда казалась маленькой, брюки – узкими, а ботинки — большими. Но он нравился ее матери. Его присутствие оживляло атмосферу, он мог спеть несколько песен голосом, который он называл баритоном, и никогда не терял самообладания.

Ханна чувствовала, что справится со всем, если придет Ральф Веллингз. Ему было девятнадцать. Странно, что у невысокого, толстого и веселого пастора был такой сын. Ханна не раз слышала, что он сумасброден, но ей он таким никогда не казался. Иногда они встречались в сумерках, и он шел рядом с ней через лес Пеннивуд к ферме Холи и нес в мешке от сахара дюжину яиц, которую она должна была у него забрать.

Конечно, в семнадцать все думают, что ты еще ребенок, но Ханна себя уже чувствовала по-другому. Она могла говорить с Ральфом о вещах, в которых разбиралась — о том, как правильно делать карамельные ириски, о книгах, которые она недавно нашла на чердаке, старые книги, напечатанные еще до того, как изменили вид некоторых букв, хранившие в себе мелодии прекрасных псалмов. Он никогда над ней не смеялся, и это давало ей надежду.

Он ей очень нравился, особенно его лоб. Он был высоким и белым. Его иссиня-черные волосы, разделенные пробором, завивались так же красиво, как и ее. «Если мы поженимся, и у нас будут дети, они точно будут кудрявыми», - думала она. Еще ей нравились его карие глаза с еле заметными крапинками и длинные пальцы с треугольными ногтями. Он называл ее «милым ребенком» и, казалось, всегда был рад видеть ее.

Она отвела глаза от выпечки и вошла в сыроварню. Дом когда-то был фермой и холодную комнату с каменными полками до сих пор называли сыроварней. У одной из стен стоял большой поднос с едой. На нем был целый окорок, обжаренный в панировочных сухарях до золотистой корочки, а рядом с ним – прекрасно приготовленное филе из говядины. На другом блюде источали аппетитный запах несколько фунтов пухлых готовых сосисок. И бисквиты были готовы, как и компот для тех, кто любит сладости попроще, а сливок было столько, что Ханне казалось, что их  и за неделю не используешь.

Она выбежала из комнаты, радостно улыбаясь,  чтобы поискать маму.

«Мам, ты собираешься?», - крикнула она.

«Да».

Ее мать стояла, с обнаженными руками, перед овальным зеркалом, в глазах – беспокойство, во рту – стальные шпильки. Она уже надела юбку, но черный сатиновый корсаж лежал на кровати.

«Ты приняла ванну, детка?» Ее слова казались резкими из-за шпилек. «Гости скоро придут, мы и оглянуться не успеем. Надо поторопиться, понимаешь».

«Не беспокойся, мама, все выглядит прекрасно. Хотела б я, чтоб вечеринка началась прямо сейчас».

Она выбежала из комнаты и надела нарядное платье с удивительной скоростью. Лицо было достаточно чистым, руки – белыми. Какой смысл мыться снова и снова? Сейчас на ней было розовое летнее платье, которое делало ее старше. Подол был расшит оборками, и Ханна кружилась, чтобы он раскрылся упругим колоколом, и в то же время причесывалась.

«Я ему понравлюсь, понравлюсь, конечно, понравлюсь», - повторяла она, а потом перебежала в комнату матери и упала, запыхавшись, на большую кровать.

«Ханна, Ханна, веди себя прилично!», - осуждающе воскликнула мать.

Часть 2

Казалось, Ханна долго спала. Она медленно проснулась, чувствуя серый свет на веках. Ее руки, шишковатые и сморщившиеся, лежали на бело-голубом одеяле. Тусклая белая коса спускалась по плечу, истончаясь почти до нитки у груди.

Она пошевелилась, открыла глаза и облизнула губы. Утро было солнечным и спокойным. Чувствовалось тепло, тепло. Она прикорнула ненадолго  и продолжила думать о празднике, который устроила ее мать, когда ей было семнадцать. В тот день Ральф Веллингз впервые поцеловал ее. Она улыбнулась, сама того не заметив. Розовое платье с оборками, она его тоже помнила. Как же это было прекрасно.

Она подняла голову, когда дверь отворилась, и вздрогнула, увидев безобразную женщину средних лет с книгой в мягкой обложке в руках.

«Бабуль», - добро и весело сказала женщина,  «я заходила несколько раз, но ты спала. Джордж поедет на почту с доктором, может, ты подпишешь пенсионный бланк? Он немного спешит. Я помогу тебе».

Она мягко приобняла старушку и поддерживала ее, пока та писала. «Х-а-н-н-а» - проговаривала она, но на секунду отвлеклась. Она посмотрела на заполненный бланк и вскрикнула. «Бабушка, ну вот ты снова ошиблась! Теперь же проблем не оберешься. Ты подписалась как Ханна Веллингз, а твоя фамилия – Смитсон-Смитсон-Смитсон».