Дебютантка

Леонора Каррингтон

Будучи дебютанткой, я часто ходила в зоопарк. Я ходила туда так часто, что знала животных лучше, чем девочек-ровесниц. Да и ходила я туда каждый день лишь для того, чтобы убежать от людей. Лучше всех я знала гиену. И она меня тоже знала. Она была очень умной. Я учила ее французскому, а она, в свою очередь, учила меня своему языку. Так мы и провели вместе много приятных часов.

Моя мать организовывала бал в мою честь, и он должен был состояться первого мая. Все это время я нервничала и плохо спала. Мне никогда не нравились балы, а особенно те, которые устраивали в мою честь.

Утром первого мая 1934 года, очень рано, я пришла проведать гиену.

«Какая досада», - сказала я. «Сегодня мне придется идти на мой бал».

«Тебе повезло», - сказала она. «Я бы хотела пойти. Я не умею танцевать, но по крайней мере я смогла бы вести светские беседы».

«Там будет очень много вкусных блюд», - рассказала я ей. «Я видела, как к нашему дому подъезжали грузовики с  едой».

«И ты еще жалуешься», - ответила гиена, раздраженная. «Ты подумай обо мне, я ем один раз в день, и ты даже не представляешь, какими отбросами меня кормят!»,

У меня появилась отчаянная идея, и я почти рассмеялась. «Все, что тебе нужно сделать, это  пойти вместо меня!»

«Мы не очень-то похожи друг на друга, а так бы я  с радостью пошла», - грустно сказала гиена.

«Послушай, все достаточно плохо видят при вечернем освещении. Если ты замаскируешься, никто тебя в толпе и не заметит. Кроме того, мы почти одного роста. Ты моя единственная подруга, умоляю тебя, сделай это для меня».

Она подумала над этим, и я знала, что ей очень хотелось принять мое предложение.

«Договорились», - внезапно сказала она.

В зоопарке было не так уж и много смотрителей, ведь было очень рано. Я быстро открыла клетку и очень скоро мы были на улице. Я остановила такси; дома все еще спали. Когда мы пришли в комнату, я достала платье, которое должна была одеть вечером. Оно было немного длинным и гиене было тяжело ходить в нем в туфлях на каблуках. Я нашла перчатки, чтобы скрыть ее руки, они были слишком волосаты, чтобы походить на мои. Когда солнце осветило мою комнату, она уже могла несколько раз пройти вокруг нее, держась более-менее прямо. Мы были так заняты, что мама почти открыла дверь, чтобы пожелать доброго утра, прежде чем гиена успела спрятаться под кровать.

«У тебя тут плохо пахнет», - сказала моя мать, открывая окно. «Перед балом ты должна принять ароматную ванну,  с моими новыми солями».

«Конечно», - сказала я.

Она быстро ушла. Я подумала, что запах  - это уж слишком для нее.

«Не задерживайся к завтраку», - сказала она и вышла из комнаты.

Самым сложным было придумать, как скрыть морду гиены. Час за часом мы думали о том, как это сделать, но она постоянно отклоняла мои предложения. В конце концов, она сказала: «По-моему я придумала. У тебя есть служанка?»

«Да», - сказала я в замешательстве.

«Вот и ответ. Позови ее, а когда она придет, мы на нее набросимся и оторвем лицо. Я одену ее лицо вместо своего на вечер».

«Это не практично», - сказала я. «Она, наверное, умрет, если у нее не будет лица. Кто-нибудь обязательно найдет труп, и нас посадят в тюрьму».

«Я проголодалась и вполне смогу съесть ее», - ответила гиена.

«А кости?»

«И кости. Так что, договорились?»

«Только если ты пообещаешь, что убьешь ее перед тем, как оторвать лицо. А то ей будет слишком больно».

«Хорошо. Это не имеет значения».

Волнуясь, я позвала Мэри, мою служанку. Я бы этого никогда не сделала, если бы не ненавидела балы так сильно. Когда Мэри вошла, я отвернулась к  стене, чтобы ничего не видеть. Должна признать, что много времени это не заняло. Короткий вскрик и все кончилось. Пока гиена ела, я смотрела в окно. Несколько минут спустя она сказала: «Я больше не могу есть. Осталось еще две ноги, но если у тебя есть небольшая сумка, я съем их позже».

«В шкафу есть сумка, вышитая геральдическими лилиями. Достань оттуда носовые платки и возьми ее». Она сделала, как я посоветовала. А потом сказала: «Повернись и посмотри, какая я красивая».

Перед зеркалом, гиена любовалась собой с лицом Мэри. Она обгрызла ее очень аккуратно и осталось только то, что было нужно.

«Ты, несомненно, очень хорошо справилась», - сказала я.

Перед самым балом, одевшись, гиена объявила: «Я  в отличной форме. Чувствую,  сегодня вечером я произведу фурор».

Когда снизу уже какое-то время доносилась музыка, я сказала ей: «Можешь спускаться и помни, не стой рядом с моей матерью. Она обязательно поймет, что это не я. А кроме нее я там никого не знаю. Удачи». На прощанье я поцеловала ее, но от нее очень плохо пахло.

Наступила ночь. Утомившись от переживаний дня, я взяла книгу и села у открытого окна, наслаждаясь тишиной и покоем. Я помню, что читала «Путешествия Гулливера» Джонатана Свифта. Спустя час, я заметила, что что-то неладно. В окно влетела летучая мышь, негромко попискивая. Я ужасно боялась летучих мышей. Я спряталась за стул, зубы стучали. Я еще не успела опуститься на колени, когда хлопанье крыльев заглушил шум у дверей. Вошла моя мать, бледная от бешенства.

«Мы сидели за столом», - сказала она, «когда это существо, сидевшее на твоем месте, вскочило и прокричало: «Да, от меня дурно пахнет, и что с того? Что ж, я не ем пироги!» После этого оно сорвало свое лицо и съело его. И одним большим прыжком выпрыгнуло в окно».