Посмертное

автор: Джойс Кэрол Оутс 

Так это было или будет. Вдалеке, будто возникая из-за горизонта, когда Земля поворачивается к рассвету, раздается стук молотка, высокий, будто зазубренный звук. Ты представляешь его в здании за многие мили от тебя, здании, в котором живут незнакомые люди. Но потом он становится ближе. На шаг, на квартал, ближе. А на улице, двенадцатью этажами ниже твоего окна, воет сирена. Две, на самом деле, кольца звука, как сумасшедшие красные ленты, развевающиеся и сплетающиеся вместе с противоположных сторон: севера, юга. Это знакомая паника. Пожарная сирена? Наш дом горит? Стук, удары мужских кулаков, становится громче и громче. Теперь невозможно его спутать: и кто-то грубо дергает дверную ручку: они перед дверью твоей квартиры. Голоса, мужские голоса. Тяжелые шаги, тяжелые ботинки. «Эй, есть кто-нибудь? Это полиция, пожалуйста, откройте». Простое требование. Но все же оно наполняет тебя ужасом. Лежа в постели, по крайней мере, ты думаешь, что это твоя постель, пока, как странно, ты не понимаешь, что это пол, доски давят через ковер, твердо и плотно, будто толкают снизу спину, ягодицы, нежные босые пятки. На тебе лишь часть одежды и очень холодно. Почему тебе так холодно, ты не можешь понять, легкое шерстяное одеяло туго обвивает тебя, будто внезапное объятие ребенка, но ноги неприкрыты, икры, лодыжки, ступни. Все так открыто, носки твоих ступней. Почему вы здесь? Уходите! Никто не вызывал полицию! Ты пытаешься сесть, но не можешь, не можешь даже поднять себя и опереться на локоть. Кажется, что ноги подвернулись под тобой, будто ты упала с большой высоты. Твое тело безвольное, парализованное, будто каждый нерв, мускул, сустав разрубили. «Откройте эту дверь, пожалуйста!» - и еще один, более глубокий голос: «Полиция! Откройте!» Ты слышишь звук выламываемой двери, который ни с чем не спутаешь, она поддается и влетает внутрь. Уходите! Оставьте меня в покое!  Вы не имеете права! Хотя твои глаза остановились и смотрят лишь на потолок, в неясных тенях над тобой ты видишь, как поддается дверная коробка, как летят щепки. Это невероятно, этого не может быть, но все же это происходит, и где ты можешь спрятаться? Заползти под кровать, когда ты даже двигаться не можешь? Заползти в ванную, в дальнем конце комнаты? Тонкое одеяло не может защитить тебя, есть что-то постыдное в твоей почти абсолютной наготе. Пожалуйста, оставьте меня в покое, пожалуйста, уходите, вы нам не нужны! Где твой муж, почему он не проснулся? – или он ушел, ушел и оставил тебя одну, и как долго ты была одна, ожидая, пока он вернется? Женаты 30 лет, и ты не можешь вспомнить его лицо! Но никто не узнает. Полицейские не обращают никакого внимания на твои протесты. Топот и треск раздаются в коридоре, и даже пол дрожит. Рация издает звук, похожий на голос попугая, слепящий свет загорается сверху. Ты пытаешься плотнее завернуться в одеяло. Оставьте меня, как вы смеете, ты всхлипываешь, умоляешь, не смотрите на меня, уходите! В дверях спальни – лица незнакомцев, мясистые размытые лица и грубо уставившиеся глаза. Один из них молод, в очках в проволочной оправе, они отражают верхний свет. Нет, нет, нет, не смотрите на меня! Ты отчаянно пытаешься спрятаться в одеяло,  в нем что-то застыло и прилипает к волосам. И ты так замерзла, что не можешь пошевелиться: кожа болезненного цвета свернувшегося молока, ногти на руках и ногах синие изнутри, как сливы. Так смущена, так выставлена напоказ, какое право эти незнакомцы в своих униформах имеют, чтобы врываться в твою квартиру, в твою личную жизнь, в твои тридцать лет брака, в твою душу, сейчас приближаясь так медленно, длинные ноги в брюках, блестящие кожаные ремни, металлические запонки, пряжки, вынутые пистолеты. Трое мужчин в форме, незнакомые тебе, смотрят на тебя сверху вниз с такими выражениями на лицах, каких ты еще не видела. «Боже мой!» - говорит один, тоненько присвистывая. Другой говорит, сглатывая: «Что это? Это -?» Третий говорит мрачно, но с оттенком удовлетворения: «Ха, вы знаете, что это».  Через залитое дождем окно видно темно-синее светящееся небо, прочерченное оранжевыми венами, будто гниющее. Не трогайте меня, не поднимайте одеяло, уходите, я в порядке, я – это я, и всегда я буду собой, я просто сплю и вы – мой кошмар, вне меня вы не существуете, не трогайте меня! Двое из них стоят рядом, уставившись. Долгая пауза. Один вытирает ладонью рот, другой говорит резким безразличным голосом по рации. В дверях ванной, выложенной белым кафелем, свет отражается от очков самого младшего полицейского. Это смех или он нервно прочищает горло. Говорит: «Если вы думаете, что это ужасно, посмотрите сюда».