Любовь - ложный довод

автор: Макс Шульман 

Был я умен и логичен. Сообразителен, расчетлив, проницателен, ловок и хитер – все это было обо мне. Мой мозг обладал мощностью динамо-машины, точностью химических весов, остротой скальпеля. И – только подумайте! – мне было всего 18.

Не часто случается, чтобы у такого молодого парня был такой мощный интеллект. Возьмите, к примеру, Пити Беллоуза, моего соседа по комнате в университете. Один и тот же возраст, одни и те же условия, но он же тупой, как пробка. Неплохой парень, понимаете, но ничего больше. Эмоциональный тип. Нестабильный. Впечатлительный. Хуже всего, модник. Модные веяния, смею утверждать, есть отрицание разума. Чтобы тебя сметала каждая новинка, а ты поддавался идиотизму лишь потому, что все остальные так поступают – это для меня апогей глупости. Но не для Пити.

Однажды я нашел Пити лежащим на кровати с выражением такой боли на лице, что я сразу же понял, что у него аппендицит. «Не двигайся», - сказал я. «Не принимай слабительное. Я позову доктора».

«Енот», - слабо пробормотал он.

«Енот?»- переспросил я,  остановившись.

«Я хочу енотовую шубу», - простонал он.

 Я понял, что проблема была не в его физическом состоянии, а в психическом. «Почему ты хочешь енотовую шубу?»

«Я должен был знать», - воскликнул он, стуча по вискам. «Я должен был знать, что они вернутся, когда вернется чарльстон. Я, как дурак, потратил все деньги на учебники, а теперь не могу купить енотовую шубу».

«То есть ты хочешь сказать», - недоверчиво произнес я, «что все и правда снова стали носить енотовые шубы?»

«Все Крутые Парни Кампуса носят их. Где ты был вообще?»

«В библиотеке», - сказал я, называя место, куда Крутые Парни Кампуса не часто заглядывали.

Он вскочил и стал мерить шагами комнату. «Мне нужна енотовая шуба», - страстно сказал он. «Мне она нужна!»

«Но почему, Пити? Посмотри на это рационально. Енотовые шубы антисанитарны. Они линяют. Они плохо пахнут. Они слишком тяжелые. Они уродливые. Они –».

«Ты не понимаешь», - с нетерпением перебил он. «Это то, что нужно сделать. Разве ты не хочешь быть  модным?»

«Нет», - честно ответил я.

«Что ж, а я хочу», - заявил он. «Я бы все отдал за енотовую шубу. Все!»

Мой мозг, этот точный инструмент, начал работать на полную мощность. «Все?» - спросил я, прищурившись, глядя на него.

«Все», - подтвердил он звенящим голосом.

Я задумчиво потер подбородок. Так вышло, что я знал, где достать енотовую шубу. У моего отца была такая в его студенческие годы; она лежала в сундуке на чердаке нашего дома. Так вышло, что у Пити было что-то, что я хотел. Было не в прямом смысле, но, по крайней мере, он был первым из претендентов на этой. Я имею ввиду его девушку, Полли Эспи.

Я долгое время жаждал ее. Позвольте мне подчеркнуть, что моя жажда этой молодой женщины не была эмоциональна по своей природе. Она, несомненно, могла пробудить чувства, но я был не из тех, кто позволяет сердцу управлять умом. Я хотел Полли по одной причине, точно рассчитанной и совершенно разумной.

Я был первокурсником на юридическом факультете. Через несколько лет я начну практиковать. Я прекрасно осознавал, насколько важную роль в карьере юриста играет правильная жена. Все успешные адвокаты, за которыми я наблюдал, практически без исключений были женаты на красивых, элегантных, умных женщинах. За исключением одного пункта, Полли идеально подходила на эту роль.

Она была красива. Ее фигура еще не походила на фигуры девушек из журналов, но я чувствовал, что время это исправит. У нее были задатки.

Она была элегантна. Под элегантностью я подразумеваю грациозность. У нее была прямота осанки, легкость и манеры, свидетельствовавшие о лучшем воспитании. За столом ее манеры были изящны. Я видел ее в Уютном Уголке Университета, когда она ела местный деликатес – бутерброд с начинкой из тушеного мяса, подливки, рубленых орехов и квашеной капусты – и даже не испачкала пальцы.

Но вот умной она не была. Скорее, даже, наоборот. Но я верил, что под моим руководством она поумнеет. В любом случае, стоило попробовать. В конце концов, проще сделать красивую глупую девушку умной, чем некрасивую умную девушку красивой.

«Пити», - сказал я, «любишь ли ты Полли Эспи?»

«Думаю, она ничего», - ответил он, «но не знаю, можно ли назвать это любовью. А что?»

«Есть ли у тебя», - спросил я, «какая-нибудь договоренность с ней? Я имею ввиду, постоянно ли вы встречаетесь?»

«Нет, мы видимся время от времени, но это не серьезно. А что?»

«Есть ли», - спросил я, «другой парень, который ей очень нравится?»

«Не знаю о таком. А что?»

Я кивнул, довольный. «Другими словами, если ты исчезнешь с горизонта, то дорога будет открыта. Я прав?»

«Думаю, да. К чему ты ведешь?»

«Да нет, ни к чему», - невинно сказал я и достал из шкафа чемодан.

«Куда ты собираешься?» - спросил Пити.

«Домой на выходные», - я бросил в чемодан пару вещей.
«Послушай», - сказал он, отчаянно сжимая мою руку, «ты не мог бы взять у своего старика немного денег, пожалуйста, и одолжить мне, чтобы я смог купить енотовую шубу?»

«У меня есть идея получше», - казал я и загадочно подмигнул, а затем застегнул чемодан и ушел.

***

«Послушай», - сказал я Пити, вернувшись в понедельник утром. Я открыл чемодан и достал что-то огромное, волосатое, попахивающее, что-то, что мой отец носил в 1925.

«Вот это да!» - благоговейно прошептал Пити. Он погрузил сначала руки в енотовую шубу, а затем и лицо. «Вот это да» - повторил он раз пятнадцать или двадцать.

«Хочешь ее забрать?» - спросил я.

«О да», - закричал он, прижимая к себе засаленную шкуру. Затем в его глазах появился огонек осмотрительности. «Что ты хочешь за нее?»

«Твою девушку», - сказал я, не рассусоливая.

«Полли?» - прошептал он, ужаснувшись. «Ты хочешь Полли?»

«Именно».

Он отбросил шубу. «Ни за что», - решительно сказал он.

Я пожал плечами. «Ладно. Если ты не хочешь быть модным, думаю, это твое дело».

Я сел на стул и сделал вид, что читаю, но краем глаза наблюдал за ним. Его терзали сомнения. Сначала он смотрел на шубу с видом бродяжки, стоящего у витрины кондитерской. Потом он отвернулся, и даже его челюсть выражала решимость. Потом снова посмотрел на шубу, и лицо его выражало еще большее желание. Потом отвернулся, но уже не с такой решимостью. Он крутился туда и сюда, желание нарастало, а решимость таяла. В конце концов, он не отвернулся вообще; он просто стоял и смотрел на шубу с безумным вожделением.

«Да я в Полли вроде и не влюблен», - сказал он неразборчиво. «И мы не встречаемся даже».

«Точно», - пробормотал я.

«Что мне Полли, да и что я ей?»

«Да вообще ничего», - сказал я.

«Просто повеселились – всего несколько раз встретились, и всего-то».

«Примерь шубу», - сказал я.

Он повиновался. Воротник шубы высился над ушами, а сама она складками спадала до ботинок. Он был похож на кучу мертвых енотов. «Отлично сидит», - сказал он счастливо.

Я встал со стула. «По рукам?» - спросил я, протягивая руку.

Он сглотнул. «По рукам», - сказал он и пожал мою руку.

 ***

Первое свидание с Полли у нас было на следующий вечер. Это было что-то вроде исследования, я хотел понять, сколько мне предстоит трудиться, чтобы ее ум соответствовал моим стандартам. Сначала я пригласил ее на ужин. «Вот так вкусненький ужин», - сказала она, когда мы вышли из ресторана. Потом я повел ее в кино. «Вот так отличненький фильм», - сказала она, когда мы вышли из кинотеатра. И потом я повел ее домой. «Вот так хорошенький вечерок», - сказала она,  когда мы прощались.

Я вернулся к себе, и на сердце у меня было тяжко. Я серьезно недооценил объем работы. Невежественность этой девочки просто ужасала. Недостаточно будет просто дать ей информацию. Первым делом ее нужно научить думать. Это представлялось мне проектом немаленьких масштабов, и сначала я хотел вернуть ее Пити. Но затем я подумал о ее физическом очаровании и о том, как она входила в  комнату и как держала нож и вилку, и я решил приложить усилия.

Я подошел к этой задаче, как и ко всем, систематически. Я устроил для нее курс логики. Так вышло, что я, как студент юридического факультета, и сам проходил логику, поэтому прекрасно владел информацией. «Полл», - сказал я, когда мы встретились на следующем свидании, «сегодня мы пойдем на холм  и поговорим».

«Ооо, чудненько», - ответила она. В одном нужно отдать ей должное: вы вряд ли сможете найти кого-то сговорчивее ее.

Мы пошли на холм, излюбленное место парочек в кампусе, сели под старым дубом и она выжидающе посмотрела на меня. «О чем мы будем говорить?» - спросила она.

«О логике».

Она минуту подумала, и решила, что ей нравится. «Супер», - сказала она.

«Логика», - сказал я, прочищая горло, «это наука о мышлении. Прежде, чем мы сможем правильно думать, нужно научиться узнавать основные логические ошибка. Об этом мы сегодня и поговорим».

«Ну ничего себе!» - воскликнула она, радостно хлопая в ладоши.

Я вздрогнул, но набрался смелости и продолжил. «Сначала мы рассмотрим ошибку, которая называется «Широкое обобщение».

«Супер», - подгоняла она меня, нетерпеливо хлопая ресницами.

«Широкое обобщение» означает, что утверждение основано на необоснованном обобщении. Например: Спорт это хорошо. Поэтому все должны заниматься спортом».

«Я согласна», - серьезно сказала Полли. «Ну, в смысле спорт это прекрасно. Я имею ввиду, что он укрепляет тело и всякое такое».

«Полли», - нежно сказал я, «это утверждение ошибочно. «Спорт это хорошо» - это необоснованное обобщение. Например, если у кого-то больное сердце, спорт это плохо, а не хорошо. Многим людям врачи предписывают не заниматься спортом. Ты должна сделать свое обобщение правомочным. Ты должна сказать: «Спорт это обычно хорошо или хорошо для большинства людей». Иначе ты совершишь ошибку необоснованного обобщения. Понимаешь?»

«Нет»,- призналась она. «Но это супер. Еще давай, еще!»

«Будет лучше, если ты прекратишь дергать меня за рукав», - сказал я ей, и когда она успокоилась, я продолжил. «Теперь мы рассмотрим ошибку, которая называется «Поспешное обобщение». Слушай внимательно: ты не говоришь по-французски.  Пити Беллоуз не говорит по-французски. Поэтому я должен заключить, что никто в Университете Миннесоты не говорит по-французски».

«Что,  правда?» - удивленно спросила Полли. «Вообще никто?»

Я подавил раздражение. «Полли, это ошибка. Обобщение сделано слишком поспешно. Слишком мало примеров для того, чтобы обосновать его».

«Знаешь еще такие ошибки?» - затаив дыхание, спросила она. «Это даже веселее, чем танцевать».

Я отогнал накатившее отчаяние. Я ничего не мог добиться от этой девушки, вообще ничего. Но я ничто, если не могу стоять на своем. Я продолжил. «Затем идет  «Ошибка пост-фактум». Слушай:  давайте не будем брать Билла на пикник. Каждый раз, когда мы его берем, идет дождь».

«Ой, я тоже знаю такого человека», - воскликнула она. «У меня есть знакомая – Юла Бекер, так ее зовут. Всегда так получается. Каждый раз, когда мы берем ее на пикник-».

«Полли», - резко сказал я, «это ошибка. Юла Бекер не причина дождя. Она вообще с ним никак не связана. Ты виновна в ошибке пост-фактум, если винишь Юлу Бекер».

«Я больше так не буду», - сокрушенно пообещала она. «Ты злишься?»

Я вздохнул. «Нет, Полли, я не злюсь».

«Тогда расскажи мне еще».

«Хорошо. Давай попробуем разобраться с «Противоречащими основаниями».

«Да, давай», - прощебетала она, счастливо моргая.

Я снова вздрогнул, но бросился в бой. «Вот пример противоречащих оснований: если Бог все может, может ли он создать камень такой тяжелый, что он не сможет его поднять?»

«Конечно», - послушно ответила она.

«Но если он может все, то он может поднять камень», - подчеркнул я.

«Да», - сказала она задумчиво. «Тогда, наверное, он не может создать такой камень».
«Но он может все», - напомнил я.

Она почесала ее красивую, пустую голову. «Я запуталась», - призналась она.

«Конечно, ты запуталась. Потому что когда условия спора противоречат друг другу, он не может состояться. Если существует непреодолимая сила, существование нерушимого объекта невозможно. Если существует нерушимый объект, невозможна непреодолимая сила. Понимаешь?»

«Расскажи мне еще таких веселых штук», - нетерпеливо сказала она.

Я посмотрел на часы. «Думаю, сегодня мы на этом закончим. Я сейчас провожу тебя домой, а ты повторишь то, что мы прошли. А завтра вечером продолжим».

Я отвел ее в спальню девочек, где она заверила меня, что вечер был отличненький, и я угрюмо поплелся в свою комнату. Пити храпел на кровати, а енотовая шуба лежала в ногах, как большой мохнатый зверь. В какой-то момент мне захотелось разбудить его и сказать, чтобы он забирал свою девушку обратно. Казалось, что мой проект обречен на провал. У этой девчонки была логиконепроницаемая голова.

Но потом я подумал об этом еще немного. Я потратил один вечер. Я могу потратить и еще один. Кто знает? Может где-нибудь в потухших кратерах ее разума все еще теплятся искорки. Может мне удастся как-нибудь разжечь их. Признаюсь, надежды было мало, но я решил попытаться еще раз.

***

На следующий вечер, сидя под дубом, я сказал: «Сегодня наша первая ошибка будет называться  «Апелляция к чувствам».

Она задрожала от радости.

«Слушай внимательно», - сказал я. «Мужчина пришел устраиваться на работу. Когда начальник спрашивает его, что он умеет, он отвечает, что дома его ждет жена и шестеро детей, жена – беспомощная калека, а детям нечего есть, у них нет одежды и обуви, в доме нет кроватей, в подвале – угля, а зима совсем близко».

Слеза скатилась по щеке Полли. «Ох, это ужасно, ужасно», - всхлипнула она.

«Да, ужасно», - согласился я, «но это не довод. Мужчина не ответил на вопрос о своих навыках. Вместо этого он постарался вызвать симпатию. Он совершил ошибку «Апелляции к чувствам». Понимаешь?»

«У тебя есть носовой платок?» - прорыдала она.

Я дал ей платок и постарался не закричать, пока она вытирала глаза. «Следующая ошибка», - сказал я,  контролируя свой тон, «о которой мы поговорим, называется «Ложная аналогия». Вот пример:  студентам должны разрешить пользоваться учебниками на экзаменах. У хирургов есть рентген, он помогает им во время операций, у юристов есть материалы, которые помогают им во время судебных разбирательств, у строителей есть чертежи, которые помогают им во время возведения зданий. Почему же тогда студентам нельзя подсматривать в книги на экзаменах?»

«Да это же самая отличненькая идея на свете», - с энтузиазмом заметила она.
«Полли», - вспылил я. «Довод же совершенно не верный. Врачи, юристы и строители не сдают тест, чтобы посмотреть, что они усвоили, но студенты же сдают. Ситуации совершенно разные и нельзя проводить между ними аналогии».

«Но это все равно хорошая идея», - сказала Полли.

«С ума сойти», - пробормотал я. Но я упрямо продолжил: «Сейчас мы разберем гипотезу, противоречащую фактам».

«Звучит  вкусненько», - такова была реакция Полли.

«Послушай: если бы госпожа Кюри случайно не оставила фотографическую пластину в ящике стола вместе с кусочком урановой смолы, мир бы и сегодня не знал о существовании радия».

«Точно, точно», - сказала Полли, кивая. «Ты смотрел фильм? Ох, он меня просто поразил. Этот Уолтер Пиджин такой красавчик. Он меня просто с ума сводит».

«Если ты можешь хотя бы на минутку забыть о господине Пиджине», - холодно сказал я, «я бы хотел подчеркнуть, что это утверждение – ошибка. Может быть, госпожа Кюри открыла бы радий позже. Может кто-нибудь другой открыл бы его. Может, случилась бы еще куча всего. Ты не можешь начинать с гипотезы, которая неверна, и затем делать на ее основании выводы».

«Им бы стоило побольше снимать Уолтера Пиджина», - сказала Полли, «я больше его нигде и не видела».

Еще один шанс, решил я. Но лишь один. Есть же предел того, что может вынести человек. «Следующая ошибка называется «Отравить колодец».

«Как мило!» - прощебетала она.

«Двое мужчин спорят. Первый встает и говорит: «Мой оппонент всем известный врун. Не верьте ничему, что он скажет». А теперь, Полли, подумай. Хорошенько подумай. Что не так? «

Я наблюдал, как она хмурит бровки, усиленно думая. Внезапно в ее глазах забрезжил огонек мысли – первый, который я увидел. «Это не честно», - возмутилась она. «Это же нисколечко нечестно. Какие же у второго мужчины есть шансы на успех, если первый уже обозвал его лжецом, даже не дав и слова сказать?»

«Правильно!» - я просто ликовал. «Совершенно верно. Это не честно.  Первый мужчина отравил колодец до того, как кто-то смог попить из него. Он поставил своему оппоненту подножку еще до начала гонки… Полли, я горжусь тобой».

«Ах», - вздохнула она, краснея от удовольствия.

«Видишь, милая, это не очень сложно. Все, что нужно – сосредоточиться. Думай – проверяй – оценивай. Давай теперь повторим все, чему научились».

«Ну-ка, давай», - сказала она, еле заметно взмахнув рукой.

Воодушевленный тем, что Полли не совсем идиотка, я начал долгое, терпеливое повторение того, что я ей рассказывал. Снова и снова и снова я приводил примеры, указывал на ошибки, бубнел и бубнел без остановки. Это как копать тоннель. Поначалу была только работа, пот и темнота. Я и не представлял, когда я увижу свет, и увижу ли вообще. Но я уперся. Я копал и царапал землю, и, в конце концов,  был вознагражден. Я увидел лучик света. Потом он стал больше, и солнечный свет пролился на меня и все осветилось.

На это ушло пять изматывающих вечеров, но оно того стоило. Я сделал из Полли логика; я научил ее думать. Моя работа была выполнена. Наконец-то она соответствовала мне. Она была подходящей женой для меня, хорошей хозяйкой моих бесчисленных домов, прекрасной матерью для моих богатеньких деток.

Только не думайте, что я совсем не любил эту девушку. Напротив, как Пигмалион любил идеальную женщину, которую сам и создал, так и я любил мою. Я решил признаться ей в своих чувствах при следующей же встрече. Пришло время превратить наши академические отношения в романтические.

«Полли», - сказал я, когда мы снова сидели под дубом, «сегодня мы не будем говорить об ошибках».

«Ах, как жаль», - протянула она разочарованно.

«Моя милая», - сказал я, поощряя ее улыбкой, «мы провели вместе пять вечеров. Мы хорошо поладили. Понятно, что мы прекрасно подходим друг другу».

«Поспешное обобщение», - радостно сказала Полли.

«Прости, что ты сказала?» - переспросил я.

«Поспешное обобщение», - повторила она. «Как ты можешь утверждать, что мы прекрасно подходим друг другу на основании всего пяти свиданий?»

От изумления я ухмыльнулся. Милое дитя хорошо усвоило урок. «Милая», - сказал я, терпеливо поглаживая ее руку, «пять свиданий это очень много. И тебе же не нужно съесть целый пирог, чтобы понять, что он вкусный».

«Ложная аналогия», - немедленно ответила Полли. «Я не пирог, я девушка».

Я усмехнулся уже в меньшем изумлении. Милое дитя усвоило урок слишком хорошо. Я решил изменить тактику. Очевидно, лучшим выходом было простое, сильное, прямое признание в любви. Я помолчал немного, ожидая, пока мой мощный мозг выберет подходящие лова. Затем я начал: «Полли, я люблю тебя.  Ты для меня – весь мир, луна и звезды, и созвездия в открытом космосе. Пожалуйста, милая, скажи, что будешь встречаться со мной, потому что если ты не согласишься, моя жизнь утратит всякий смысл. Я зачахну. Я перестану есть. Я буду бродить по миру шаркающим, пустоглазым бродягой».

Вот, думал я, уж это должно сработать.

«Апелляция к чувствам», - сказала Полли.

Я стиснул зубы. Я не был Пигмалионом, я был Франкенштейном, и мой монстр вцепился мне в глотку.  В отчаянии я подавил приступ паники, накативший на меня; любой ценой мне нужно было сохранять спокойствие.

«Полли», - сказал я, выдавив улыбку, «ты, несомненно, усвоила все логические ошибки».

«Ты чертовски прав», - ответила она, энергично кивнув.

«И кто тебя им научил, Полли?»

«Ты».

«Именно. Поэтому ты мне должна кое-что, не так ли, милая? Если бы я тебе о них не рассказал, ты бы никогда не узнала о логических ошибках».

«Гипотеза, противоречащая фактам», - выпалила она.

Я вытер пот со лба. «Полли», - прохрипел я, «ты не должна так буквально все воспринимать. Это же просто урок. Ты же знаешь, что то, чему тебя учат в школе, никак не связано с жизнью».

«Широкое обобщение», - сказала она, игриво погрозив мне пальчиком.

Это было последней каплей. Я вскочил на ноги, взревев как бык: «Ты будешь со мной встречаться или нет?»

«Нет», - ответила она.

«Почему?»

«Потому что сегодня днем я пообещала Пити Белоузу, что буду встречаться с ним».

Я отшатнулся, пораженный таким предательством. Он обещал, мы заключили сделку, и он пожал мне руку! «Вот крыса!» - закричал я, пиная дерн. «Ты не можешь встречаться с ним, Полли. Он врун. Он изменник. Он крыса».

«Ты отравил колодец», - сказала Полли, «и прекрати кричать. Мне кажется, что крик это тоже логическая ошибка».

Неимоверным усилием воли мне удалось справиться со своим голосом. «Хорошо», - сказал я. «Ты логик. Так давай во всем разберемся логически. Как ты может предпочесть Пити Белоуза мне? Посмотри на меня – прекрасный студент, интеллектуал, человек с большим будущим. И посмотри на  Пити – болван, паникер, парень, который никогда не будет знать, когда поест в следующий раз. Ты можешь привести мне хоть одну причину, почему ты должна встречаться с Пити Беллоузом?»

«Конечно могу», - объявила Полли. «У него есть енотовая шуба».